Павел АСТАХОВ известен одним как знаменитый адвокат, другим -- как ведущий телепередачи «Час суда», где он выступает в качестве судьи, третьим -- как писатель, автор нашумевшего романа «Рейдер». А что известный адвокат думает о своей профессии? Как правовед соотносит закон человеческий и закон христианский, стоит ли Церкви судиться, что он думает о фильме «12» -- обо всем этом адвокат АСТАХОВ рассказал нашему корреспонденту правду и только правду.
Вера и карьера
-- Павел, как вы пришли к вере?
-- Мои предки были верующими людьми. Прапрадед по материнской линии Бонифаций Мицкевич, крещенный в католичество, переехав в середине девятнадцатого века в Россию, перешел в православие, взяв имя Вонифатий. Многие поколения Астаховых были православными людьми. Но пришел я к вере не сразу, так как не был крещен с рождения, да и мама моя (в настоящее время -- монахиня Свято-Никольского Городокского женского монастыря под Почаевым) приняла крещение почти в пятидесятилетнем возрасте. Я крестился в двадцать два года.
24 августа 1988 года мы с женой едва не погибли от удара электрическим током; по счастливой случайности нас спасла моя мама, которая оказалась совсем неожиданно рядом и обесточила провода, к которым мы «прилипли». Если бы не она, мы бы погибли. Ровно накануне я был крещен. На нас этот случай произвел сильнейшее впечатление, а мама так и объясняла эти события -- Провидением.
Вера для меня -- источник сил, надежды, любви, мудрости и ответов на все вопросы. Моя профессия заставляет очень часто быть на грани человеческих страстей, ведь дилеммы: свобода -- неволя, бедность -- богатство, правда -- ложь, право -- бесправие, справедливость -- беспредел -- составляют суть многих правовых отношений. Именно поэтому я очень часто обращаюсь к своему духовнику, спрашивая совета и благословения по тому или иному делу, которое мне предлагают вести.
-- Приходилось ли вам защищать интересы духовенства?
-- Еще в 1995 году, после ряда омерзительных публикаций в известной центральной газете в адрес Церкви меня пригласили проконсультировать Отдел внешнецерковных связей. Я подготовил правовое заключение и представил его: распространенные сведения являлись порочащими и клеветническими. Обращение в суд с иском о защите репутации могло, безусловно, закончиться победой. Однако уже тогда я прекрасно понимал, что Святейший Патриарх не благословит подобного иска. И само по себе дело подобного рода могло бы использоваться как повод для продолжения антиправославной кампании в СМИ. Свою работу я видел в том, чтобы объяснить правовое содержание подобной деятельности и дать ей чисто юридическую оценку.
Приведу еще один пример. Вот уже почти десять лет настоятель храма Владимирской иконы Божией Матери протоиерей Сергий Кочкин пытается отстоять право создать и построить церковно-приходскую школу, которую в конце девяностых просто отобрали чиновники столичной префектуры. Ему даже не дали забрать купленные за счет храма парты, стулья, оборудование. А после того как священник написал жалобу, в храм бросили бутылку с зажигательной смесью. Бутылка упала на хоры и почти сразу потухла. Обгорел лишь малый участок деревянного пола. Естественно, тяжба была прекращена, дабы не «провоцировать людей на злобные действия». С тех пор мы вели непрекращающуюся переписку с московскими властями, выпрашивая взамен малюсенький участок земли (5 соток) возле храма, чтобы самим построить школу. Мы даже представили архивную справку о том, что ранее, до революции, не то что землей вокруг храма, а всей территорией этого московского района (примерно 30 гектаров) владела Церковь. И что вы думаете? Воз сдвинулся только тогда, когда Святейший Патриарх Алексий II обратился с личной просьбой к Лужкову. Но даже после этого чиновники рангом ниже сделали все, чтобы не исполнять более двух лет распоряжение мэра. Более того, они попытались организовать несведущих в этом вопросе жителей района для того, чтобы «высказать несогласие с выделением участка Церкви». И таких нашлось аж 24 человека! Пришлось нам в ответ собрать несколько тысяч подписей в поддержку решения мэра. Но и это не остановило противников -- был подан иск против храма. Вот и пришлось нам идти в суд и защищаться. Слава Богу, у судей хватило разума и мудрости отказать в подобном безумном иске. Так что даже благие начинания, а возможно именно их, приходится отстаивать всеми способами. Лучше -- всем православным миром.
Когда я защищал арестованного и обвиненного православного мэра Волгограда Евгения Петровича Ищенко, который является ктитором кафедрального собора Иоанна Предтечи, огромной поддержкой были молитвенные стояния, молебны и крестные ходы, совершавшиеся в помощь арестованному градоначальнику. Плюс к этому отец мэра -- иерей Петр Ищенко, настоятель храма Троицы Живоначальной, постоянно молился за сына. Все адвокаты работали в этом деле по благословлению митрополита Волгоградского и Камышинского Германа. Но противостояние было страшным! На митрополита писали кляузы, коммунисты проводили антицерковные митинги, а апофеозом бесноватости стал поджог и уничтожение храма Живоначальной Троицы, который своими руками выстроил отец Петр. Это было тяжелейшее дело, но в результате все угрозы следствия «засадить мэра на семь лет» вылились в его освобождение через год заключения.
Преступники не признаются адвокатам!
-- Возьметесь ли вы вести дело, если нужно отстаивать интересы преступника, но дело само по себе интересное?
-- Такое ощущение, что адвокатов иногда считают кем-то вроде пособников или, в лучшем случае, всезнайками и ясновидящими! Неужели вы искренне верите, что все преступники признаются адвокатам? Неужели вы считаете, что все, кого привлекают к уголовной ответственности, априори являются преступниками? А невинно осужденные? Закон говорит, что единственная обязанность адвоката состоит в том, чтобы защищать! Адвокат не имеет права выносить приговор в отношении своего подзащитного, он даже лишен права подозревать его, тем более обвинять. Мало того, уголовно-процессуальный закон требует от защитника искать все возможные способы для оправдания своего клиента и как первое требование -- никогда не противоречить выбранной подзащитным позиции. В противном случае адвокат подлежит дисквалификации.
Подобные рассуждения опасны и могут привести к оправданию репрессий и «сильной руки», которая без разбора и без защиты будет вершить правосудие. Может ли существовать правосудие без гласного состязательного равноправного процесса, где одна из сторон -- сильная адвокатура? Чтобы лучше понять место защитника -- сравните его с врачом, и даже в какой-то степени со священником. По функции и общественному положению. Ведь и врач, и священник, и адвокат должны принимать всех независимо от их общественного положения, степени греховности, тяжести обвинений, политических убеждений и проч. Неразумно задавать вопрос священнику: «Батюшка, а вы поступались своими принципами? А вы нарушали тайну исповеди, если речь шла о преступнике?» Или врачу: «Зачем вы оперируете этого приговоренного к смертной казни маньяка-преступника? Где были ваши принципы, когда вы оперировали Шамиля Басаева и не дали ему сдохнуть?!» Так и адвокат каждый раз принимает решение, за которое отвечает перед законом, людьми и Богом. Приведу еще один пример. Как известно, основным обвиняемым в деле об убийстве отца Александра Меня был Игорь Бушнев. Именно ему предъявили обвинение и его предали суду. Суд закончился полным его оправданием, и вовсе не потому, что он искусно вывернулся, а из-за того, что следствие было бездарно, необъективно, предвзято и однобоко. Оно не выдержало проверки в открытом равноправном судебном процессе. Мало того, представьте себе, что в то же самое время, когда расследовалось это трагическое преступление, в следственном изоляторе «Матросская Тишина» содержались еще одиннадцать человек, которые «чистосердечно признались» в убийстве отца Александра. По логике вашего вопроса ни один из них не имел права на квалифицированную защиту адвоката, а должен был быть осужден.
Адвокат становится судьей
-- Вы ведете передачу «Час суда» на «Рен ТВ», где выступаете в роли судьи, а не адвоката...
-- Мы ставим дела по материалам писем, которые приходят в программу ежемесячно в объеме от восьми тысяч до двадцати! Как правило, это споры на самые злободневные темы. Среди них мы выбираем тех, кто может приехать и лично отстаивать свои интересы в нашем суде. Мы стараемся в любом случае поставить важные дела и рассказать всем, кто попал в похожие обстоятельства, как поступать по закону и как правильно отстаивать свое право.
Наша задача -- не спасти весь мир, не рассмотреть все на свете дала и споры, а вести правовое просвещение, научить правильно не судиться, а мириться. Если каждый на этих примерах получит верную информацию и научится правильно применять свои права, то в обществе станет хоть немного больше законопослушных людей.
Моя задача как судьи -- помочь людям узнать свои права и постараться примирить спорящих. Чтобы хоть как-то помочь действительно несправедливо обделенным людям, мы создали при программе «Час суда» бесплатную консультацию и даем по телефону консультации по спорам до пятидесяти тысяч рублей. И даже в этой ситуации мы не справляемся. Ведь, шесть-восемь дежурных адвокатов могут дать чисто физически в течение дня от трехсот до пятисот консультаций. А звонят, как правило, от полутора до пяти тысяч! Естественно, много и недовольных. Особенно те, кто не понимают, почему они не могут дозвониться или почему им не помогают отсудить у соседа миллион долларов за то, что он курит на лестничной площадке.
Для адвоката стать судьей вполне естественное занятие, потому что он приучен защищать. А от судьи ждут именно защиты. Но в нашем обществе по какой-то нелепой причине судейские кадры формируются в абсолютном большинстве из работников прокуратуры и следствия. Задайте себе вопрос -- к кому вы предпочитаете обратиться за разрешением своего дела: к судье-прокурору, судье-следователю или судье-адвокату? Во всем мире любой выпускник юридического факультета или вуза начинает свою профессиональную карьеру с наиболее сложной позиции -- адвоката. Ведь у адвоката меньше всего возможностей влиять на дело и процесс. При такой бесправности и проявляются лучшие качества юриста-профессионала. Именно поэтому из начинающих честных адвокатов в итоге получаются отличные судьи, грамотные прокуроры и толковые работники министерства юстиции. Все генеральные прокуроры США и министры юстиции за последние сто лет сначала побывали адвокатами. А вот адвокаты-неудачники, такие как Марат, Робеспьер и Ленин, думали только о кровавой диктатуре и терроре.
Самосуд присяжных
-- Адвокат всегда уверен в своей правоте? Как быть, если он сомневается?
-- Сомнения адвоката -- плохой советчик. Сомневаться защитник может лишь в том, насколько полно он обеспечил права своего подзащитного. Это допустимо лишь до суда, потому что к суду все сомнения должны остаться за дверями судебного зала. Уверенность достигается знанием всех деталей дела. Ведь речь идет о судьбе человека, и если ему предопределено быть осужденным, это должно произойти в соответствии с законом, а не вопреки ему. Иначе суд превратится в расправу, судья -- в палача, а адвокат -- в пособника.
Ваше отношение к суду присяжных? У нас в стране он появился недавно, а на Западе его, поговаривают, собираются отменять? В чем смысл суда присяжных? И какими юридическими знаниями должен владеть присяжный?
-- Ни одна страна еще добровольно не отказалась от суда присяжных. Надо отдавать себе отчет в том, что суд присяжных -- самый лучший орган общественного контроля за качеством следствия, обвинения, защиты и правосудия в целом. У нас часто говорят, что мы не доверяем судам, судьям, судебной системе. Это видно из статистических данных и опросов общественного мнения. Так вот суд присяжных -- это еще и возможность каждого члена общества стать частью правосудия, самим принять судебный вердикт. Это участие дает веру в собственное честное решение и рождает доверие ко всей системе, в которой вы уже участвуете. Суд присяжных, несмотря на часто распространяемые сказки о «непрофессионализме», «народности», «внушаемости», обмануть невозможно.
Двенадцать разных, самостоятельных, независимых, взрослых, вменяемых, современных людей способны отличить подложные доказательства от истинных и почувствовать, насколько убедительны доводы защиты или обвинения. Не стоит забывать -- а иногда это делается умышленно, -- что присяжные не должны обладать профессиональными юридическими знаниями, поскольку им предстоит решать не «вопрос права», а «вопрос факта». Именно так, через умение убеждать честным способом и достигаются главные принципы правосудия -- равноправие и состязательность. Если какая-либо из сторон не способна этого сделать -- это повод поднять качество своей работы, профессиональный уровень и квалификацию. Иначе судебных ошибок не избежать.
Есть мнение, что суд присяжных готов оправдывать всех, потому что хочется поступить по-человечески, когда надо поступать по закону. Но ведь и в Евангелии сказано, что любовь превыше закона.
-- Обязанность присяжных -- поступать по совести. Любовь к подсудимому может заключаться в том, чтобы дать ему возможность исправиться и покаяться, но в строгом соответствии с законом. Если же его признают виновным и присуждают к уголовному наказанию, то это наказание должно быть справедливым и направлено, прежде всего, на восстановление нарушенных прав общества, государства, потерпевших, а не на уничтожение человека, его унижение и увечье.
-- Ваше отношение к фильму «12» Никиты Михалкова?
-- Я часто смотрел фильм Сиднея Люмета «Двенадцать разгневанных мужчин», который рекомендован всем юридическим вузам США, и думал: когда же подобное произведение появится у нас? Спасибо Никите Сергеевичу, он это сделал. И сделал очень качественно и грамотно. Принимать решение по совести, по личному внутреннему убеждению -- это первое и главное требование для суда присяжных. И только потом по закону. В этом их отличие от профессиональных судей. В фильме «12» показано, как у каждого из присяжных заседателей пробуждается совесть. Вначале они приходят с готовым решением и единственным желанием -- побыстрее закончить процесс и разойтись. Но у героя Маковецкого рождаются сомнения, и он решает их в пользу мальчика. Тут, кстати, тоже очень важный момент, поскольку речь идет о презумпции невиновности -- все сомнения толкуются в пользу обвиняемого. Постепенно у каждого героя совесть пробуждается через личную историю. К сожалению, пока суды присяжных у нас в стране рассматривают очень незначительное количество дел. А на мой взгляд, их надо вводить в гражданские дела, в первую очередь для решения семейных споров. Картина «12» -- прямая агитация за суды присяжных.
Подготовила Мария ВЛАДИМИРОВА
Рождение адвоката.
Взрослые не радуются дням рождениям, так как дети, с одной стороны, поздравления, а с другой, ни с чем несравнимые хлопоты и затраты. По человеческим понятиям кто любит себя, просто переводит потраченные деньги на день рождение в подарки, во внимание и обнимания. Кто любит себя сильнее это дело празднует в три дня, на работе, для родственников и для друзей. Официоз в трудовом коллективе – это помпезно и торжественно: и слова красивые и обещания добрые, и кажется, жизнь удалась со всех сторон....
Для родни, конечно, дома, скромно: мама с отцом, их усталые глаза и руки, тихие слова и слезы.
Сегодня наш адвокат отмечал уже в кругу верующих в Бога, судьи, прокурора и Простодушного. Мероприятие с выездом, как уж привыкли…без женщин и всяких глупостей.
Итак, первая половина праздника – хвалебная часть: неискренняя и шаблонная. Здоровье пропивается, а скоро старость, успехи в личной жизни осуждаются…., а счастья нет…только друзья.
Простодушный с потугами на величие изрек: «Каждый человек не так уж хорош, как его хвалят и не так плох, как его ругают» и нашему другу-имениннику есть над, чем работать.
Адвокат (всегда по ситуации): «Пора братья пора уже подумать о душе, поэтому давайте, сегодня будем предельно честными...»
Простодушный уверенный в том, что несет свет Христианства, начал негромко: «Вот я себе вопрос задаю: почему люди любят участвовать в судебных процессах, ведь давно и всем известно, что истины в судах могут не установить, но решение вынесут, неужели это решение и есть итог борьбы добра и зла?» От такой правды в воздухе повисла пауза как знак вопроса.
Адвокат начал было оправдываться: «Уж лучше в правовом поле «вопросы решать» , чем на дуэли»
Прокурор: «Вопросы решать, посмотрите на него, какие два ключевых слова, вместо одного – коррупция…»
Судья: «Вся сознательная жизнь проходит на работе, предлагаю поговорить о вечном ваше Боголюбие!»
Простодушный, обращаясь уже ко всем: «как осмыслить земной путь и «сотворить достойные плоды покаяния?» Наступила мыслительная пауза.
Реплика судьи из-за стола: «А что значит достойные плоды покаяния?»
Простодушный: «Ваша честь, Вы тоже не святой, и еще можете что- то полезное и доброе сотворить...? Кстати у мужчин в России средняя продолжительность жизни 58 лет».
Прокурор: «Не люблю я статистику, но согласен по существу вопроса».
Простодушный: «Да жалко россиян - работа тяжелая, а вам уважаемые лет 10 ...для покаяния… Господь добавит». Добрый юмор оценили все присутствующие.
Адвокат и сам себе адвокат: «Сначала надо научиться каяться. Иногда, кажется, и законы работают, и прокурорский надзор и мы вместе формируем правоприменение, но нельзя отрицать, что уже есть установленные тарифы…. Условно, если решение вопроса в МВД стоит Х-руб, то в Прокуратуре ХХ, в Суде ХХХ, как размеры в магазине.
Судья пытался сразу умыть руки: «Я и ранее предполагал, что в прокурорском надзоре участвуют коммерческие структуры, насуют бумаг в дело – любое решение вынести можно, верите - нет?»
Прокурор со знанием дела: «Не надо оправдываться, «наша честь». С одной стороны, это хорошо, что судья тоже человек и знает предмет страсти и греховности определенной и закрепленной в норме права; с другой стороны, участвуя во множестве процессов, изворотливость в правоприменении у судей стала значительно больше, чем у прокуроров».
Адвокат пытался сгладить: «друзья, просто задачи выявления преступлений, ставят одним людям, а оценка собранных доказательств у других людей – это как лебедь с раком щуку...». С этим все согласились юмор- не врожденное чувство.
Прокурор начал входить в роль: «Положа руку на сердце скажу для адвокатов нужна отдельная исповедь, они такие ловкие сначала сгущают краски для клиента, а потом снимают это напряжение деньгами. При том всегда легко аргументируют... ссылаясь на нас, а где, где эти ИКСЫ, про которые говорил именинник? Может это они адвокатской коллегией приняли и на Россию распространили?»
Адвокат, понял про иксы было уж очень честно и хотел все перевести в шутку: «Иксы- это и страховка и пенсия то есть невыплаченные государством соцпакеты. А образуются иксы только от несовершенства законодательства…., одна, так сказать, беда … по всей стране».
Прокурор настаивал: «Про иксы - этот грех называется лихоимство, с завуалированной попыткой свалить ответственность на судей и прокуроров, а во сколько раз возбужденное уголовное дело повышает цену вопроса?».
Адвокат как будто не услышал вопрос: «в конечном итоге все решает суд».
Судья всегда оправдывал только свой цех: «Не пожелай…. – это десятая заповедь, а закон – это низшая форма морали, той планки, после которой люди сами начинают осуждать другого. Чего тут непонятно?! А мы просто арбитры в процессе »
Коньяк всегда располагает к любомудрствованию и Простодушный гнул свое: «Иисус Христос сказал: новую заповедь вам даю «Любите друг друга»...
Пьянеющий прокурор часто говорит с обвинительным уклоном: «Какая любовь? суд рассматривает дело по существу, если нет указаний свыше! Указания появляются когда, либо цена решаемого вопроса большая, либо люди занимают значительное место в обществе.
Судья насколько мог честно: «Да надо признаться, что суд не рассматривает вопросы по существу, если обстоятельства сами сложились и дело значимое, где СМИ и телевидение уже сформировало в обществе точку зрения...»
Прокурор полностью вошел в роль: Суд рассматривает дела по существу только в теории! А если скоро на пенсию, либо родственников надо устроить на работу- легко в любую из спорящих организаций!»
Адвокат уже пожалел, что завязался честный разговор, и попытался притянуть за уши историю: «Весь мир лежит во зле. История права и человеческих судеб есть история ошибок, вспомните Сократа. Его осудили 600 судей и ошиблись, а если бы наши адвокаты его защищали, то легко в процессе сидели бы три года, и философ был бы жив, волокита порождает срок исковой давности…..»
Судья адвокату: «Вам бы, всю жизнь в процессах сидеть, лишь бы платили, и голову кружите и клиенту и нам... А возбужденное уголовное дело сильно разжигает разные страсти и загоняет к вам дрожащих людей как овец».
Адвокат честно: «Да, каюсь, сгущаю краски и не рассказываю всю правду клиентам, не составляю план работы, и только десятину провожу по соглашению, но у меня есть график бесплатных дежурств в отличие от некоторых…» Повинную голову, как известно меч не сечет. Выпили молча и отметили искренность именинника.
Простодушный взялся за голову и продолжал мыслить вслух: «Уважаемые, для вас и исповеди и проповеди должны быть отдельные и епитимии»
Судья Простодушному: «Вы братец просто недовольны незначительной судьбой, что такое бизнесмен…? Заработать с целью потратить. Вот писать историю права и государства – это и цель, и смысл, и содержание!»
Простодушный: «Между прочим, ваша честь- это налогоплательщики платят вам жалование, пенсии, и три икса в конвертах, поэтому имейте совесть вы же не на работе!»
Судья с усталостью ответил за своих: «Кто без греха, пусть первым кинет в меня камень...»
Прокурор очень хотел продолжить тему: «А я не люблю судей, у которых нет обостренного чувства справедливости. Такие дела разваливают, мы по три раза дырочки на мундире прокалываем, пока судебный процесс идет».
Судья: у нас все в соответствии с законом...! (ключевая фраза когда сказать нечего).
Прокурор (о других всегда честно): «Состязательность – это как театр прямо в зале суда во время, видно когда судья еще не принял решение и выдерживает процессуальные нормы. Вот тут-то и чувствуется дух лукавства и денег. Раньше на Библии клялись, а сейчас и детектора лжи не боятся. Плохо когда могут звонить судье и прямо в процесс и в совещательную комнату, а затем можно заявлять ходатайства, просить или доказывать как в спектакле. Связи – это как деньги, либо ты должен, либо тебе… Вот вам и наша честь, и ваша честь».
Простодушный: « Иисус Христос сказал: «Мирись с соперником твоим скорее пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал слуге и не ввергли бы тебя в темницу; истинно говорю тебе, ты не выйдешь оттуда пока не отдашь до последнего кондранта» ….
Прокурор продолжал поддерживать собственное обвинение: «Святой судья даже звучит нелепо, да и примеров в истории не было… Тоска дремучая наступает, когда, читая исторические книги «за решением всегда вопроса направлялись в суды «тайные посулы»…так, наверное, и родились адвокаты». Смех оказался не для всех.
Адвокат быстро ретировался: «Моя работа - поиск юридического решения либо компромисса. И самое главное я все время утешаю людей. А вы просто мне завидуете потому, что про иксы думаете». Как там, в Евангелии написано: «И так будьте мудры, как змии и просты как голуби ».
Простодушный: «Брат это Апостолам сказано, когда их к людям с проповедями посылали, а про вас написано «фарисеи и книжники».... Все задумались о своем и выпили молча.
Адвокат, чтобы как-то скрасить день рождение решил рассказать случай из жизни: «Судятся Березовский и Гусинский, прошли все инстанции и вот последняя – протест лично председателю Верхнего Суда. Помощник изучает дело. Откладывает до поры, до времени и затем докладывает дело лично председателю: «По данному вопросу Гусинский внес 3 млн. американских рублей, а Березовский 3 млн. 200 тысяч американских рублей как будем судить?»
Председатель суда: «Верни 200 тысяч и будем судить по закону». Вот так господа. Но есть еще и соль в этом – не могут вернуться на обворованную Родину два персонажа из анекдота, потому, что, сколько нашим не плати, а все равно могут поступить по закону!»
Прокурор: да «Не суди и не судимы будете» и где то написано «Кто смеет судиться не у святых....?»
Судья понял, о чем речь и ответил прокурору: «Если вы такие правильные, скажите честно: за кем вы там всю жизнь надзирает? Между прочим, о себе тоже не забываете...»
Прокурор: «Честно о себе у нас только перед пенсией позволено думать, а так мы в надзоре за всеми, можно сказать всю жизнь по закону...!»
Простодушный: не понятно братья кто из вас Богоугоднее? В воздухе витало наболевшее откровение…
И адвокат словно прозрел после вопроса и взял слово: «Есть молитва о ежедневном исповедование грехов и там строка «...брата своего не оправдовах», поэтому, я с сегодняшнего дня буду молиться и в зале суда и конечно заказывать соответствующие службы за всех кто в процессе». Судья закряхтел, прокурор многозначительно хмурил брови, а адвокат даже немного прослезился после своих слов (так как снова вошел в роль)…
Простодушный продолжал: Ну просто «Преображение» какое то у именинника, а не пьянка с предлогом. И вынес на обсуждение ответ на первый вопрос, что есть «сотворите достойные плоды покаяния в правоприменении?» Наверное это приближение к истине, но истина – это не компромисс. Ответ был принят как тост и выпили до дна.
Вечер подходил к концу, расходиться, ни кто не хотел, и потихоньку уважаемые напились- таки, превратившись в больших розовых поросят и потому пропустили вечернюю молитву.
На чем сердце успокоилось: Второе пришествие Иисуса и последний суд включают в себя и суд первой инстанции, апелляцию, кассацию, верховный суд и исторический суд для всех участников процесса.
Заметки судебного репортера
Работа светского журналиста, и в частности освещение громких уголовных дел, — это большой кусок моей жизни, не один год! Сейчас я возвращаюсь к этим дням и пытаюсь сформулировать то, что они мне дали. Дали — то есть помогли понять, увидеть.
Женщина молилась — стоя спиной ко всем нам, лицом в окно, довольно громко, хрипло, прерываясь, задыхаясь, комкая листочек с переписанными молитвами и псалмами — листочек не был нужен, за месяц судебного процесса она выучила все наизусть. Но эти часы были для нее особенно тяжелы. Рядом, за плотно закрытой дверью — дверью, которую никто, даже сам председатель областного суда, не имел права сейчас открыть — двенадцать присяжных решали ее судьбу. От их мнения зависело, поедет ли эта молящаяся женщина домой, к больной маме, от которой целых полгода все это удавалось скрывать, к мужу и двум дочкам — или…
Или она поедет в совсем ином направлении и на ином транспорте.
Сказать, что мне было ее жаль, — это ничего не сказать. Я чувствовала ее муку, она просто пробирала меня. Адвокат — знаменитость саратовского масштаба — мерил и мерил шагами ширину судебного коридора. Сколько в его жизни было дел, процессов, подзащитных, а вот ведь как переживает…
— Да я всегда переживаю, когда женщина и мать. Это ведь ужас!
— Но она сама во всем виновата. Вы защитник, да, но вы не можете не понимать этого.
— О ее вине на общем фоне и говорить-то смешно.
Его подзащитная занимала довольно-таки важный на государственной службе пост и попалась на взятке. Небольшой, по рутинному случаю. Особых интриг и провокаций против нее, как против иных наших чиновников, не было, просто вышло так, что ее «сдали».
Сначала она просто не поверила, что ее ждет скамья подсудимых. В самом деле, эка невидаль. Такими ли суммами берут другие? Другие такую сумму и с асфальта подобрать поленятся.
…А в моем случае, думала и даже вслух говорила она (знаю из своих источников), просто скандала не захотят. Потому спустят потихоньку на тормозах. Уволиться, конечно, придется, но только и всего.
Оказалось — все наоборот. Скандал востребован, а что до тех, других, то кто же будет ее с ними сравнивать? Тем, другим, как раз ничего и не грозит, а вот ей…
Она собралась с силами и решила стойко бороться. Адвокат разработал стратегию и тактику полного отрицания вины. Правда, если сравнить адвоката с режиссером, то актрисой его подзащитная оказалась плохой. Потому, может быть, что была виновата на самом деле. Все-таки не вполне органично это для нее оказалось — врать. Однако ей повезло.
Если голоса присяжных заседателей делятся надвое поровну — шестеро говорят «Да, виновен», а шестеро других «Нет, не виновен», — решение принимается в пользу обвиняемого, таков закон. В данном случае так и вышло: шесть «за», шесть «против». Подсудимая захлебнулась слезами и едва смогла проговорить «спасибо».
У меня были основания полагать, что все присяжные прекрасно видели доказанность вины незадачливой чиновницы. Просто шесть из дюжины оказались сердобольными. Или впрямь решили, что смешно наказывать эту женщину — на общем фоне коррупции, съедающей наш госаппарат.
Другие же шесть оказались принципиальными и не увидели никаких оснований подсудимую жалеть. Возможно, они подумали, что пирамида коррупции — она ведь и складывается из таких вот «кубиков», из таких людей, как подсудимая — внешне приличных, но внутренне нечестных, непорядочных.
…Объединяющихся — это уже я продолжаю мысль — в колоссальный, многоуровневый, всероссийский совет нечестивых.
Блажен муж иже не иде — с этого-то ведь и начинается Давидова Псалтирь! Но много ли блаженных, то есть счастливых?
Собственные свои визиты на этот совет мы легко себе прощаем, поскольку платим (не «даем взятку», а именно платим, так принято говорить) исключительно вынужденно. Чтобы решить проблему — такую, по сравнению с которой Псалтирь и все прочее — не более чем литература, как выразилась одна моя знакомая.
Но вы уже прочитали, при каких обстоятельствах одной саратовской чиновнице пришлось вспомнить о существовании этой самой «литературы» и прибегнуть к ее помощи.
Что было с этой женщиной дальше, после счастливого вердикта присяжных — не знаю. Возвращалась ли она к своему измятому листочку с 90‑м псалмом? Осознала ли, что Тот, Кому пел Давид — не просто помог ей, потому что она этот псалом читала, нет, Он дал ей шанс измениться иначе, без крайнего страдания? И даже, может быть, простил ложь в суде, потому что ведал: сказать правду выше ее нравственных сил?
Было ли в ней вообще раскаяние — в нравственном смысле этого слова? Или только сожаление о промахе, о том, что влипла? «Симметричный» вердикт коллегии присяжных был поднесен ей Самим Богом как своего рода пособие, помогающее понять, что есть Его Суд — а в Его Суде есть справедливость и милость, и первая без второй для нас на самом деле страшна.
* * *
Чтобы защищаться, человеку всегда нужна какая-то моральная опора, или — сознание собственной правоты хотя бы в чем-то. Подсудимые по подобным делам, как правило, убеждены, что защищаются от несправедливости. Несправедливость же заключается в том, что не кто-то другой страдает, а именно они.
Однажды мне пришлось долго разговаривать — что называется, по душам и не для печати — с другой женщиной, офицером криминальной милиции. Ей тоже грозила скамья подсудимых, и она видела во мне потенциальную защитницу. Мы были с нею знакомы и ранее — по той работе, от которой ее теперь отлучили, и она была мне симпатична, эта капитанша, меня трогало ее искреннее сострадание к жертвам преступлений. Но теперь мне пришлось сказать ей, что я не считаю ее безвинной жертвой кровожадного УСБ (милицейского Управления собственной безопасности) и прокуратуры. Тогда-то она и вспыхнула: «Да я с этого притона имела меньше всех! Мой непосредственный начальник машину у сутенерши купил за треть настоящей цены, и того не заплатив на самом деле! Ему — очередную звездочку, а меня — в тюрьму, это справедливо?!».
Совершенно несправедливо и горько. Но ее лично эта несправедливость не оправдывает. Пытаясь спрятать собственный грех в общем грехе, умалить его сравнением с чужими грехами, измерить его «размер» денежной суммой, человек собирает уголья на свою голову.
* * *
Впрочем, что я. Наше массовое сознание давно уже воспринимает взятку как норму деловых взаимоотношений. Кажется, что только самая нонконформистская или глубоко религиозная фигура способна отказаться играть по этим правилам. Вы слышали про «списки лиц, обязательных к зачислению» в конкретный вуз? В недавнем прошлом (до эпохи ЕГЭ; теперь не знаю, как они выкручиваются) такие списки за подписью ректора или проректора вполне легально доводились до членов факультетских приемных комиссий — и попробуйте, профессор, поставить двойку юноше, делающему две ошибки в слове «мама».
А когда погоревший на взятке декан, получив условный срок, возвращается на родной факультет воспитывать юношество — разве что не деканом уже, а только заместителем?.. Знаю конкретные случаи, и не два.
Объявления «Диплом любого вуза» не только висят у нас на всех столбах, но и печатаются во вполне легальных газетах, не говоря уже об Интернете: запустите одно только слово «дипломы» в поиск, и он вам покажет, какая на этом рынке конкуренция. Милиция, то есть, простите, теперь полиция — как ее ни назови, не обращает на это никакого внимания: у нее, видимо, другие задачи. После моей публикации на эту тему позвонил некий хмурый опер: «Мне проверку по вашей статье поручили. Когда вы сможете ко мне прийти?» — «А вы ко мне когда?» — «Мне к вам ходить некогда». Больше я этого сыщика не слышала и не видела. Скорее всего, он написал что-нибудь вроде «Проверка проведена, факты не подтвердились». И это далеко не самое абсурдное, что пишется в наших органах.
Так что же — действительно неординарной натурой надо быть, чтобы остаться честным вопреки всему? Не думаю. Мне представляется, что вот это самое «Жизнь такая, посмотрите вокруг, иначе сейчас никто не живет» — это просто способ оправдать себя. Способ, нужный тем, кто нуждается в самооправдании, то есть в ком совесть и понятия о порядочности живы-таки еще.
Я знакома с одной женщиной — искренне верующей, православной, постоянной прихожанкой и паломницей, которая не видит «ничего такого особо грешного» (ее выражение) в том, чтобы за деньги написать дипломную или курсовую работу для вузовского митрофанушки: «Да брось ты! Ты не знаешь, как они все учатся, что ли? Что изменится, если я этого делать не буду? Только то, что не я эти деньги получу». Однако она заметно нервничала при этом нашем разговоре. Потому, думаю, что на самом деле понимает, что делает: соблазняет малых сих (ср.: Мф. 18, 6). Просто признаться себе не хочет.
Кстати, ее действия вполне подпадают под статью «Мошенничество» УК РФ. Сохрани Бог, я ей этого не желаю — но ведь это может когда-то случиться. Несмотря на все, изложенное выше, такое уголовное дело может вдруг кому-то понадобиться — хотя бы ради симуляции борьбы со злоупотреблениями в вузах. И что тогда?.. Отчаянный протест и борьба с несправедливостью: «Почему именно я?! Кто сейчас живет иначе?» Или — осознание того, что сама себя до этого довела, отказавшись слышать голос совести — голос Бога, тихо говорившего: «Не надо»?
* * *
И жег людей сильный зной, и они хулили имя Бога, имеющего власть над сими язвами, и не вразумились, чтобы воздать Ему славу — это уже Откровение Иоанново, или Апокалипсис, 16, 9. Вот что действительно трудно: воздать хвалу Богу, когда невыносимо страдаешь. Сказать: прав суд Твой, Господи, Ты делаешь то, что мне нужно, чтоб я стал иным. Оглядываюсь на свое прошлое, на сотни «коррупционных» уголовных дел, сотни погоревших начальников: есть ли среди них те, кого это действительно смирило? В лучшем, христианском понимании этого слова? Заставило открыть пред Богом дверь в свою жизнь?
Вот опять же — не знаю. Передать в камеру Евангелие просят многие. И молятся тоже многие, но ведь даже и молиться можно по-разному. Можно как заклинание твердить: «Господи, пронеси!». А можно совсем иначе…
На скамье подсудимых — крупный чиновник губернского масштаба, пойманный на взятке рекордного размера в результате специально разработанной операции с использованием взяткодателя-провокатора. Чиновник этот просто надоел уже всем — своим беспардонным вымогательством, вот его и решили убрать. Но перед присутствующими разворачивается не просто история получения взятки — история жизни, увы, банальная. Рос в неполной семье — то есть при одной маме — болезненный такой паренек. Окончил институт, обзавелся семьей, оказался смышленым, а по новым временам и вовсе решил не теряться: в детстве победствовал, хватит. Пошел наверх. В доме появились деньги. Потом еще деньги. Потом еще. По мере роста доходов все больше почему-то надоедала законная семья. Он сбросил ее с себя как хомут и взял в свой новый, большой и светлый дом девочку — моложе собственного сына. Девочка оказалась дорогой — не только в смысле душевных чувств. Продолжать?..
Если не мог слушать Бога, то слушал бы хотя бы маму, думала я, сидя на этом процессе. Мама у подсудимого была — совсем старенькая, простая и ясная, как утро в детстве: «Дочка, ты думаешь, я его защищать буду? — поворачивалась она ко мне. — Думаешь, я не знаю, что он сам во всем виноват? Я ему говорила: сынок, зачем семью бросаешь, нехорошо это. Зачем нам столько денег, не доведут они нас до добра. А он надо мной смеялся…».
Из «дорогой девочки» декабристки не получилось, ждать своего «гражданского мужа» из тюрьмы она не стала. Одна только мама до недавнего времени его и ждала.
А вот Господь ждет нас всегда — из любой нашей беды, из любой ямы, из любого ада, в который мы сами ввергаем себя, — ждет, пока мы дышим. Но многие ли, будучи сброшены с вожделенной верхотуры на дно, это осознают?
* * *
На самом деле, наша борьба с коррупцией — это… что угодно, только не борьба с коррупцией. Это либо борьба одних людей с другими, передел власти и денег; либо просто выполнение плана, расстановка «галочек» или «палочек», обеспечение заданного показателя; либо — в лучшем случае — какие-то отдельные, спонтанные эпизоды, обладающие все же положительным смыслом справедливого возмездия. Чтобы достигнуть показателя или чтобы завалить мешающего всем главу администрации, применяется совсем небогатый арсенал способов, главный из которых — использование провокатора, подставного взяткодателя. В свое время я знала если не всех, то многих из этих «профессионалов», регулярно используемых оперативниками во взяточных делах: среди них были совершенно маргинальные и анекдотические личности. Но с их помощью нередко (когда план горел, возможно) устраивалась настоящая охота за людьми, в том числе и за теми, о чьей виновности, в самом деле, смешно было говорить. Например, заведующая сельским клубом. Профессиональная взяткодательница, проходившая перед тем по двум десяткам уголовных дел, предложила ей три тысячи рублей за предоставление клуба под концерт вымышленной рок-группы. Бедная завклубом не успела даже сообразить, что к чему — деньги уже лежали перед нею на столе, а в кабинет влетели оперативники… Безобразная, злая история. И таких было немало.
Пожалуй, горше всего мне вспоминать полковника милиции, прошедшего перед тем все «горячие точки», дважды раненого, награжденного боевыми орденами, да к тому же отца четверых детей. Его сожрали именно потому, что он отказался играть по коррупционным правилам, платить ежемесячные взносы тем, от кого зависело его пребывание в должности начальника райотдела. Но он был и сам хорош тоже — любил дорогие подарки, особенно коньяк. На том и подловили…
Что здесь скажешь? Нет среди нас человека, который не был или не может в любую минуту стать жертвой зла. И все-таки мы — не случайные его жертвы. Если Бог попустил совершиться с нами этому злу, надо смириться, надо всмотреться глубже, чтобы ответить себе на вопрос: почему это произошло со мною и зачем. Чего я вовремя не понял? В какой момент сам открыл дверь и впустил несчастье в свою жизнь?
* * *
Адвокат, с которого я здесь начала, прав: это страшно, когда в камере следственного изолятора, на скамье подсудимых, на зоне оказывается женщина. Мужик — еще куда ни шло, а женщине это нельзя. В женской природе есть что-то такое, что не может выдержать тюрьмы. Отсидевший и вышедший мужчина придет в себя, вернется к нормальной жизни, а вот прошедшая через тюрьму женщина до конца своего — человек больной. Чувствуя это или просто видя страдания подсудимой, присяжные могут иногда оправдать ее — именно потому, что она женщина. Или — потому, что ее сначала втянули, а затем подло предали и «сдали» мужчины. Я помню, как рухнула в обморок при оглашении оправдательного вердикта одна начальственная дама — как только голову не разбила о скамью подсудимых… Честно скажу, я была рада ее освобождению — хотя и знала, что коварно подсунутую ей крупную взятку она охотно приняла. Я (как и присяжные, возможно) подумала: с нее хватит, а те, кто ее сажал, не должны праздновать победу, потому что они сами хуже ее.
Но что же сделала наша оправданная, выйдя из-под конвоя? Потребовала — в рамках закона, куда денешься! — денежной компенсации за несправедливый арест и содержание в СИЗО. Потом стала подавать в суд на журналистов, писавших про нее «неправду». Поведение победительницы: вот теперь я вам всем покажу!
Исходить не из собственной вины, а из чужой, себя же воспринимать исключительно как жертву — это действительно безбожная мораль.
* * *
Да, это очень страшно для женщины — оказаться в тюрьме, да, она испытывает ужас перед тюрьмой, но вот что поразительно: гордость бывает сильнее этого страха.
«Я же ей чуть не во внуки гожусь, — говорил мне следователь, в самом деле почти мальчик. — Как мне с нею разговаривать? Я ей: Людмила Ивановна, будьте благоразумны, признайте вину — и ступайте домой. Никто вас сажать не будет, дадут условно, подведут под амнистию. Вы же грамотный человек, вы видите, что всё против вас, всё доказано, никто не подкопается. Ну, не отправлять же мне вас в СИЗО, в самом деле — с вашим сердцем и гипертонией! Она мне в ответ: отправляйте куда хотите, вины не признаю. Железная бабушка!»
Вообще-то, непризнание обвиняемым вины не может быть основанием для заключения его под стражу — мера пресечения избирается, исходя из иных положений. Но это по закону, а на практике — ни для кого не секрет: признаешься — идешь до суда домой, не признаешься — будешь ждать суда в камере. Людмила Ивановна — глубокая пенсионерка, продолжавшая преподавать и исполнять на своем факультете функции распределителя взяточных сумм, оказалась именно в камере, где у нее закономерно случился гипертонический криз… Хорошего было мало, словом. «Железная бабушка» не могла не понимать, что сама тащит себя в яму. Ее вина действительно была доказана — четко и профессионально, ее «вели» перед тем два месяца. Но она готова была скорее умереть в СИЗО, чем каяться перед мальчишкой-следователем.
…Помимо всего прочего, мне пришлось быть свидетельницей страданий ее дочери — очень милой, светлой молодой женщины, кандидата наук. Я помню ее глаза, ее отчаянную любовь и жалость к матери, ее запредельное волевое усилие — держаться спокойно и не терять головы…
Возможно, Людмила Ивановна по-своему жалела дочь, зятя, внучку. Но она считала, что сделает им хуже, «опозорившись», признав вину. Брать взятки — не позор, позор — признать себя виноватой, побежденной.
* * *
В том-то и дело, что наш всероссийский совет нечестивых складывается из обычных, даже вполне симпатичных людей, которым отнюдь не чужды добрые чувства, в том числе и чувство солидарности. Они готовы спасать друга, попавшего в беду, пойманного «доброжелателями» на получении или — реже — на даче взятки, но они почти всегда пытаются спасти его нечестными способами. Например, оплаченными заказными публикациями, представляющими его исключительно безвинной жертвой. Это такая цепочка: неправедно живет он — неправедно расправляются с ним — потом ему неправедно помогают. Разорвать эту цепочку некому. Жить не по лжи люди не в силах по причине собственного убеждения в невозможности. Или они убеждают себя в невозможности — потому что сами жить так не в силах. Или, наконец, они просто не хотят так жить.
Кроме районного, областного и Верховного суда есть еще Страшный Суд. Но человек, которому светит суд — ну хотя бы районный, о Страшном практически не помнит. Районный ему куда страшнее!
А на самом-то деле этот районный — только репетиция Суда Божиего. Только способ к нему подготовиться.
Марина Бирюкова
Журнал "Православие и современность", №23 (39), 2012 г.
На вопросы телезрителей отвечает иеромонах Макарий (Маркиш), настоятель храма Иваново-Вознесенских святых г. Иваново. Передача из Москвы.
- Тема нашей передачи необычна для Пасхальных дней: «Критика Православной Церкви».
Разумная тема. Христос приходит в этот мир и встречает не только Своих сторонников, но и недоброжелателей. Читая книгу Деяний святых апостолов, мы видим там людей, которые участвовали в казни Спасителя. Во второй и третьей главе Деяний показаны первые шаги христианской проповеди.
Есть много пунктов, по которым критикуют Православную Церковь, и хочется внести определенную ясность в эти моменты. Например, часто говорят, что Церковь - слишком земная организация. Она чересчур усердно вникает в дела государства, много времени и сил посвящает земным заботам, хотя должна быть - более небесной. Есть такой символ: крест имеет вертикаль и горизонталь. Вертикаль длиннее, поэтому стремление к Небу должно преобладать.
Кому может показаться, что вертикаль не преобладает? Вы говорите: «слишком много». А кто измерил? Кто решил, что слишком много? Когда люди так говорят, нужно им отвечать: если вы считаете, что нарушен баланс - обоснуйте, докажите этот факт. Что мы видим изнутри? Церковь - Тело Христово. Это таинственное Тело, не механизм, а Организм. В чем разница между механизмом и организмом? В организме все составные части взаимозависимы. В механизме этого нет. Я еду на велосипеде, могу снять багажник, и продолжать ехать, велосипед от этого хуже не поедет, или одно колесо заменить на другое. В организме не так. Если отрежешь палец, то всему телу будет очень больно. Так и Церковь - это Организм, который включает в себя Самого Бога, Богочеловека Иисуса Христа. Также Церковь включает в себя Силы Ангельские, тех людей, которые прожили на этой земле, умерли, но, тем не менее, остаются в Церкви. Это и святые люди, к которым мы обращаемся в молитве, поддерживаем с ними контакт, и не святые, верующие во Христа после смерти тоже остаются в Церкви. Иными словами, глубина многообразия всего церковного Организма необъятна, неохватна.
Когда люди критикуют нашу Церковь (может быть, есть и обоснованная критика, никто не спорит), но, как правило, это критика невежд. Это не значит, что мы должны смотреть на них свысока, говорить, какие они глупые. Нам самим нужно понять, обоснованная это критика или нет, разумная или невежественная. Даже если она недоброжелательная, она может быть разумной. Я имею опыт в этих вопросах, поскольку возглавляю информационный отдел епархии, веду передачи на телевидении и радиопередачи в Иваново; через меня проходит огромный объем корреспонденции в Интернете через службу вопросов и ответов. Сейчас открыли новый сервис в сети «Елицы.ru» - служба вопросов батюшке. Много интересных вопросов задают. Как правило, критические замечания в адрес Церкви, если они серьезные, нацелены на прошлое. Говорят: «Почему у вас в Церкви такие вещи происходят?» Выясняется, что сейчас они уже не происходят: они происходили когда-то в прошлом.
- Бывали такие случаи, когда люди освящали машину, а освящение машины стоило им полцены этой машины.
Сколько бы оно ни стоило, это не может стоить ничего. Если оно что-то стоит, то священнику, который совершает этот чин, должно быть очень больно, почти физически. Но, с другой стороны, люди начинают возмущаться по этому поводу, потом выясняется, что никто никаких цен не назначал. Человек, владелец хорошего автомобиля, желает принести пожертвование Церкви, вручает сумму денег казначею или священнику лично, а потом кто-то узнает об этом, или он сам об этом сказал (не стоит говорить о суммах своих пожертвований), и идет разговор о том, что такую огромную цену назначили. Такая ситуация часто происходит.
- Есть случаи, когда священник сам назначает высокую цену?
Не должен назначать ни высокой, ни низкой. Есть принципиальная разница между ценой и пожертвованием. Цена - это результат согласия между продавцом и покупателем. Продавец и покупатель соглашаются на некоторой сумме, и она переходит из рук в руки. Пожертвование не предусматривает никакого согласия, ни запроса, ни ответа. Обычно жертвователь настаивает: «Ну, скажите, сколько я вам должен пожертвовать за освящение автомобиля?» «Нисколько не должны». «А все-таки, скажите, чтобы я мог ориентироваться». Лично я всегда уклоняюсь от ответа и никогда не назначаю никакой, даже приблизительной суммы. Но церковные работницы, церковнослужители могут сказать: «Обычно люди жертвуют такую-то сумму». На мой взгляд, это не лучший ответ, но, тем не менее, они такой ответ дают, чтобы удовлетворить любопытство человека. Могут сказать при этом: «Вот на доске висят приблизительные цены на пожертвования, а вот стоит кружка, ящик. Сколько туда опустите - дело ваше». Так оно должно быть. Уклонения от этого стандарта, если они серьезные и приводят к назначению каких-то цен, как в магазине за булку хлеба, - это церковное преступление, симония. В нашей епархии архиерей за этим следит.
Одна прихожанка написала письмо в епархию, что в таком-то храме висит список цен, и никаких отклонений от этих цен нет. Архиерей прочитал это письмо на епархиальном собрании и весьма строго прокомментировал его, после чего прихожанка мне позвонила и сказала, что цены убрали. Я призываю всех действовать именно так.
Часто можно услышать, что людей от Церкви отталкивает богатство священнослужителей. У меня есть знакомый, который говорит: «Я не хожу в храм, потому что однажды на улице спросил священников, как пройти туда-то, они высокомерно на меня посмотрели, (у них были какие-то дорогие часы), сели в свои машины и уехали». Этот случай его оттолкнул, и он не идет в храм.
Перед судом ни один судья, ни адвокат, ни прокурор такое свидетельство бы не приняли, в силу его расплывчатости и неопределенности. Мало того, богатство и высокомерие, совершенно разные вещи. Есть люди очень состоятельные и при этом скромные и смиренные. Есть люди, что называется, «в кармане вошь на аркане», а у него гордыня до неба и он желает за счет своего хамства компенсировать материальный достаток. Таких людей мы тоже встречаем.
Хамство, невежливость, бестактность, глупость - это пороки всего мира. Свободны ли от них священнослужители? Наверное, нет, иначе все мы были бы ангелами, и вместо рясы у нас были бы крылья. Но крыльев у нас нет, каждый имеет свои недостатки и свои грехи. В том, что хамство, бестактность и невежество распространено в священнической среде, я не готов согласиться. То духовенство, которое я встречаю в нашей провинциальной или в Московской епархии, - все это люди вежливые, доброжелательные, культурные, интеллигентные. В отчетах церковного Суда, который публикуется в Интернете, встречаются случаи, когда священника подвергают строгим прещениям, вплоть до лишения сана, но это единицы на десяток тысяч духовенства Русской Церкви.
Богатство - это палочка о двух концах. У нас нигде нет в церковной жизни, в православном духовном наследии, осуждения богатства как такового. Почитайте Евангелие. Начиная с Иосифа Аримафейского, Никодима и других обеспеченных первых христиан: их не осуждают за богатство. Даже Закхей-мытарь, сборщик податей, который по существу считался грабителем своего народа, откупщик в пользу Рима, и тот дает обещание, что возместит ущерб вчетверо, поделится своим богатством с бедными, но нигде не говорит, что бросит свою работу. Принося Спасителю такие обещания, он при этом не заявляет, что уйдет из этой деятельности по сбору податей. Спаситель говорит ему: «Днесь спасение дому сему».
Само по себе богатство никогда, ни при каком раскладе не осуждается, потому что осуждение богатства - это проявление зависти. Еще вопрос, как распорядится человек своим богатством. Если распоряжается плохо, как богатый в притче о богаче и Лазаре, который был безжалостен и пренебрегал нуждами близких, - это его большая проблема. Из наших собратьев священников я не знаю таких, которые вели бы себя, как богатый из притчи о богаче и Лазаре.
Идеал для православного христианина - это святость. Нет ни одного святого, который был бы состоятельным, богатым.
А император Николай Александрович, причисленный к лику святых? Он был самым богатым человеком России.
- То есть святость и богатство - это две вещи совместимые?
Они независимы друг от друга. Человек может быть очень состоятельным и при этом благочестивым и скромным. Категорически отвергается такой взгляд, внушенный большевистскими, революционными силами в нашей стране начала двадцатого века, что с богатыми надо расправляться, потому что они мерзавцы. Это была форма разрушения национального единства. В XX веке мы наблюдаем две такие формы: одна - разрушение национального единства по социальным швам, а другая - по этническим. Одна из них - большевизм, другая - нацизм. Когда псевдооппозиционеры говорят про государство жуликов и воров, отсюда идут две ниточки. Одна - государство богатеев и попов (это привет от товарищей Сталина и Ленина), другая - государство чурок и жидов (это привет от товарища Гитлера). Такой механизм разрушения.
Вопрос телезрителя: «Я очень люблю телеканал «Союз», смотрю только его, хотя сам католик. Среди прекрасных передач, что идут в эфире, есть лекции профессора Осипова, смотря которые сталкиваюсь с сильной агрессией и оскорблением других конфессий христианства. От этого становится даже плохо. Задавал вопрос в соцсетях, сказали: канал для православных, не нравится - не смотри. Разве это по-христиански? Как же к этому относиться?»
Не надо задавать вопросы в соцсетях. Есть соцсеть «Елицы», о которой я только что говорил, пусть туда обращается, там будет совсем другой разговор. Если говорить по существу, есть в Русской Православной Церкви Соборный документ, принятый юбилейным Архиерейским Собором 2000-го года, который называется «Основы отношения Русской Православной Церкви к инославию».
Под инославием понимаются неправославные христианские конфессии и другие вероисповедания. Туда попадают и мусульманские наши соседи, и буддисты, и представители других конфессий. Я настаиваю, чтобы каждый человек, который беспокоится о межконфессиональных спорах, конфликтах, тщательно изучил этот документ. Все отклонения со стороны православных от тех принципов, норм, которые изложены в нем, будут считаться грехом. Проявление враждебности, невежливости, неприязни к представителям других конфессий, если они отклоняются от упомянутого мной документа, - это грехи православных, их невежество, бестактность. Каждый человек, который этим интересуется, должен обнаружить некий принцип наших отличий от инославных конфессий. Эти отличия существуют: отличия вероисповедания, исторические, иногда социальные.
- Телезритель пишет, что сталкивается с агрессией и оскорблением других конфессий на телеканале «Союз».
Агрессия и оскорбления - это действия, которые не присущи православным верующим, исходя из их вероисповедания. Они присущи православным верующим исходя из их греховности, ошибок, заблуждений, несовершенств и т.д.
Нас спросят: «Вы, православные, исповедуете, что Дух Святой исходит от Отца и Сына?» Мы скажем: «Нет, мы исповедуем, что Святой Дух исходит от Отца». «Ах, так, ну значит, вы агрессивны по отношению к римо-католикам». Мы скажем: «Да нет, мы не агрессивны по отношению к римо-католикам, но мы пытаемся исправить их заблуждения». «А, вы говорите о нашем заблуждении. Значит, вы такие-сякие». Это уже демагогия. Спор, противоборство даже двух идей, - это дело необходимое и присущее всякому интеллектуальному процессу, но оскорбление не должно иметь место в таком споре.
Такая агрессия возникает от того, что люди не видят перед собой живых представителей той или иной конфессии, а немножко теоретизируют этот спор. Например, слышал от православных людей, что у буддистов неправильный взгляд на мир, такая восточная философия, которая представляет людей не живыми, а будто они какие-то тени, игра реальности, видя в этом наше принципиальное отличие. Но у меня есть друзья буддисты. От них я слышал противоположную идею, что нельзя к людям относиться, как к вещам, невнимательно, равнодушно. Два мнения людей, которые не знают друг друга.
Замечание очень ценное. Начать стоит с того, что буддизм сам по себе в его исторической реальности, которой примерно столько же лет, сколько и христианству, имеет огромное распространение по всему южноазиатскому континенту, в наше время даже и шире. Он очень многообразен. Может, где-то в каких-то формах проявлялись особенности верующих буддистов, которые вызвали такой критический взгляд. Я, со своей стороны, скорей готов согласиться со вторым вашим утверждением.
У меня мало опыта миссионерского или социального контакта с буддистами, но могу сослаться на такой авторитетный источник, как книги иеромонаха Серафима Роуза, в которых он разбирает буддизм и пишет удивительную вещь: некоторые формы буддизма - это вершина добродетелей и приближения к истине, которую только способен достичь человек без Христа. Не будет никакого оскорбления буддистов, если мы скажем, что они живут без Христа. Это люди иной культуры, и для них евангельский опыт, та часть духовного наследия, которая содержится в Евангелиях или в книгах Ветхого Завета, совершенно чужда. Но заметьте, как сказано: вершина того, что человек способен достичь. Это, с одной стороны, - комплимент, очень уважительно сказано. С другой стороны, обратите внимание, если это вершина и человек на ней находится, то ему некуда идти: он уже на вершине.
Можно сказать, что и христианин имеет некую вершину, которую он способен достичь. Но нет, у христиан вершина - это Христос, и эту Вершину мы никогда фактически в этой жизни не достигнем, поэтому для христианина всегда есть направление подъема. И если существуют некие вершины, некоторая стационарная точка, говоря языком математики, то дело это немножко даже опасное, потому что дальше-то куда? Этот вопрос демонстрирует трудность проповеди христианства к людям, которые достигшим вершины.
Мне кажется, мы судим немножко узко, потому что есть разные формы буддизма и есть такие точки, которые совпадают, просто называются разными словами.
Безусловно, в земной социальной жизни, нравственной практике, даже нравственном богословии, мы увидим очень большое совпадение. Святейший Патриарх Кирилл говорил многократно не только применительно к буддистам, но и ко всем общежитиям и цивилизациям, что основные нравственные принципы остаются почти единообразными даже независимо от конфессиональных рамок. И это правильно, так и должно быть, потому что Господь открывает Себя людям всех народов в той или иной форме. Это мы видим проявление той частичной истины, которая присуща всем народам.
А дальше есть истина полная, которая ведет нас вверх и не дает вершины, не позволяет нам остановиться ни на какой высоте. В этом есть принцип взаимоотношения с другими конфессиями. Мы признаем частичную истину за каждой конфессией, за каждой личностью. Мы уважаем личность, уважаем то добро, которое в них есть. Принимаем их в качестве примера следования тому добру, которым они обладают, но не отказываемся от того факта, Господь Иисус Христос открывает в Своей Святой Церкви некие пути к Истине, которые не присущи ни одной другой религии.
- Может быть, мы просто плохо знаем другие религии, поэтому нам так кажется?
Не могу с вами согласиться, потому что наука религиоведение или даже современная этнография дает очень хороший взгляд, обзор других религиозных практик. Профессор Зубов Андрей Борисович имеет замечательные лекции, книги о религиоведении. Он очень благожелательно относится к другим конфессиям, но никому не придет в голову сказать, что христианство и не христианство - это, в известном смысле, одно и то же. Христианская вера содержит некие принципы, начала. Начало одно - это Богочеловек, Который становится Богом, принимает смерть за человека. Такого мы не встретим нигде.
- В буддизме есть такое понятие, как «бодхичитта» - это жизнь ради других существ.
Мы можем жить ради других существ, и, бывает, люди приносят себя в жертву ради других существ. Но единый Бог, Творец этого мира, Который становится одним из нас, принимает человеческую природу. Он не только пожертвовал Собой, дал подарок какой-то, но Воплотился. Слово «воплощение» стало теперь ходовым: воплощение власти, воплощение искусства и т.д., но стоит подумать о смысле этого слова.
На Пасхальной Литургии мы читаем первое зачало - начало Евангелия от Иоанна: «И Слово стало плотью». Логос - Слово - стал плотью. Этот акт, таинственный и фундаментальный, и есть основа христианства. Одного батюшку спрашивали: «В чем особенность христианства по сравнению с другими конфессиями?» Он ответил: «Во Христе, естественно». Если это христианство, то особенность - это Христос. А кто такой Христос? Церковная мысль работала над этим в течение шести веков (II-VII вв.). Шестьсот лет понадобилось Церкви для того, чтобы в правильных словах, богословских выражениях, можно было хоть что-то сказать о том, Кто же такой Христос.
Часто Православную Церковь критикуют за замкнутость на самой себе. Православные молятся о православных. В утреннем правиле есть такие слова: «Победы православным христианам на сопротивныя даруя». Замкнутый круг получается.
Тут надо проявить внимание и доскональность. В отличие от тех вопросов, которые мы перед этим обсудили, здесь вопрос больше технический. При совершении Божественной Литургии после преложения Святых Даров священник возносит молитву: «Паки молим Тя, Господи, о Вселенной, о Святой Соборной Апостольской Церкви, о стране, народе, властях» и т.д. Сначала Церковь молится о всей Вселенной - обратите внимание на это. Молитва о Вселенной лежит в основе Евхаристической молитвы. Разумеется, мы молимся обо всех, но в каждый момент по-своему. Есть моменты богослужебные, когда мы поминаем людей православной веры, есть моменты, когда мы поминаем всю страну, наш мир и т.д. Поэтому эти обвинения, суждения о том, что православным христианам нет дела до всего мира, просто не обоснованны. Такое суждение взялось из-за недостатка знаний.
Что касается молитвы «победы православным христианам на сопротивныя даруя» - я немножко с юмором это принимаю, потому что это выражение новое, неустоявшееся, мало того, может быть, оно будет заменено. Это тропарь Кресту: «Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое». А дальше, если посмотреть в греческом варианте, то там сказано: «Победы благоверным царям на сопротивныя даруя». Кто воюет «с сопротивными»? Мы с вами с «сопротивными» не воюем. Благоверный царь - император - он верховный главнокомандующий, поэтому победы даются императору - главе Восточной Римской империи.
В практике дореволюционной Русской Православной Церкви на это место в молитве вставлялось имя царствующего императора: «Победы благочестивейшему императору нашему Николаю Александровичу на сопротивныя даруя». В 1917 году, как вы прекрасно знаете, произошла трагедия в русской жизни. Эта трагедия была очень многогранной и Церковь, которая тогда не была отделена от государства, вдруг оказалась в подчинении у Временного правительства. Это печальный факт, но неизбежный. Не потому, что церковники были такими глупыми, или жадными, или они царя не любили - это был естественный и необходимый канонический результат свержения монархии, при котором Церковь оказалась в подчинении у Временного правительства. В этой связи все упоминания о царствующем Доме, монархах, были весьма поспешно из богослужебных книг устранены.
Это устранение мы сегодня видим в тропаре Кресту, причем есть разные вариации и формы. Возьмите кондак «Вознесыйся на Крест волею тезоименитому Твоему новому жительству, щедроты Твоя даруй Христе Боже наш». В оригинале: «возвесели силою Твоя благоверные цари». Сегодня мы видим разные версии, буквально в разных молитвословах: «возвесели нас силою Твоею», «возвесели православных христиан силою Твоею», «возвесели верных людей Твоих силою Твоею». Получается полная разноголосица.
Святитель Иоанн Шанхайский в этой связи писал, что аргументация: «Если царя нет, то не стоит его упоминать в молитвах», не выдерживает критики. Мы молимся о мире всего мира - мира во всем мире тоже нет, и не особо предвидится. Тем не менее, мы молимся об этом и о благосостоянии святых Божиих Церквей. По мнению святого и авторитетного иерарха, следовало бы вернуть обращения к Господу о благоверных царях. В советское время это было невозможно, можно было сразу загреметь на Колыму. В наше время - это дело решения священноначалия, так что православным христианам не предлагается воевать со всеми остальными и их поражать. Если мы вспомним, как это происходило традиционно, то становится все понятно.
Вопрос о свободе и самостоятельности принятия решений. Мне приходилось слышать такое высказывание: есть у меня знакомый, который был нормальным человеком, мужиком, а стал ходить в храм - теперь по каждому вопросу бегает советоваться к батюшке, потерял стержень и самостоятельность в принятии решений. Как вы это прокомментируете?
Тут опять может быть палочка о двух концах. Мы с вами обсуждаем разные ситуации, на которые смотрим со стороны и пытаемся делать выводы. Есть разные люди. Почему бы не обратиться к батюшке за советом? Мы только что говорили с вами о монархах. Любой разумный монарх не принимает никаких мало-мальски важных решений без совета со своим окружением, будь то парламент, или боярская дума. Самодержец, самовластный человек, у которого в руках ответственность за события и действия очень большой важности, всегда будет советоваться с кем-то, и никому не придет в голову сказать, что это плохо.
Человек в своей личной жизни тоже может посоветоваться с кем-то - почему бы и нет - это совсем не плохо. Если наблюдателю со стороны это не нравится, если он человек неверующий, может быть антихристиански настроен, он будет изливать свою желчь по этому поводу. А объективно говоря, в этой картинке мы не видим ничего зловредного. В то же время, к огромному сожалению, существует большое количество людей, для которых Православие - это рабство, когда человек становится рабом, теряет свою свободу, ответственность, превращается в придаток чьей-то воли - дай Бог, если это воля добрая. Об этом говорили покойный Патриарх Алексей II, и нынешний Патриарх Кирилл.
Любой авторитетный священник должен напоминать пастве слова апостола Павла: «Стоять в свободе». Свобода выбора, действия, различения, рассуждения, какое действие предпринять, - присуща православному образу мыслей изначально. Один греческий проповедник, Ефрем Ватопедский, рассказывал такую историю: к нему обратился некий мужчина с жалобой на свою жену, что она никакого дела не предпринимает не просто без совета, но без благословения духовника. Отец Ефрем тому мужчине сказал: передайте вашей жене, пусть выходит замуж за своего духовника. Вот такой саркастический ответ. Такие перегибы происходят реально.
Вопрос с форума: «Я стала замечать, что с тех пор, как приближалась к Богу, на моем пути возникало больше трудностей. Друзья, коллеги, молодой человек отстранились от меня, как будто назло пытаются вывести из душевного равновесия и покаяния, долготерпения и благочестия, оклеветав, солгав, возвысившись надо мной горделиво, но я уже не тот человек, чтобы отвечать криком на их крик, сквернословием на их ложь, ответной гордыней на их гордыню. Я все терплю, но терпеть становится все сложнее. Меня уже заклевали на работе, переношу это смиренно, пока есть силы. Как поступить?»
Мы прочитали несколько своеобразных строк, и теперь автор этого письма будет ожидать, что мы укажем ей, как поступить? Не смешно ли это? Было бы смешно, если б не было так грустно. Приходится, когда приходят такие письма, пытаться за строками письма что-то обнаружить. По стилю письма я рискну предположить, что автор, по крайней мере наполовину, виновата сама в тех неприятностях, которые на нее посыпались, а может быть, и больше, потому что она себя называет новоначальной. Я не буду объяснять подробности своих умозаключений, просто интуитивно могу сказать, что этот человек неблагополучный. Она свое обращение в христианство повернула таким образом, что всем стала поперек горла. К сожалению, такое встречается. К примеру, один из членов семьи, супругов, приходит в Церковь и превращает жизнь второго супруга в ад, вместо того, чтобы превратить его в Рай. А потом жалуется на неприятности.
Однако, поскольку я делаю только предположение, можно сделать и другое умозаключение, тоже не безосновательное: приходя в Церковь, человек начинает объективно испытывать трудности; независимо от его воли, желания и собственных ошибок на него может навалиться некое бремя проблем, скорбей, испытаний, болезней, вражды. Такое тоже случается. Мы знаем, что наша брань, война не против плоти и крови, но против бесовской силы, дьявола. Совершенно естественно ожидать такой результат для человека, который вступил в противоборство с нечистыми силами, активизировал свою борьбу, потому что раньше он с ними не боролся, не ощущал, что есть какой-то конфликт между добром и злом. Теперь он отрекся сатаны, сочетался Христу и стал воином Христовым. Можно ожидать, что придется трудно в этой борьбе. Мы видим оба феномена: с одной стороны, человеческое неразумие, ошибки, грехи при нормальном отношении окружающих, с другой - сатанинская злоба, которая при нормальном поведении новообращенного в христианство человека приводит его в очень тяжелое состояние. И то и другое происходит.
Иногда возникает вопрос: зачем Церкви целенаправленно привлекать новых людей, особенно молодых? Я порой слышу такие выражения, которые меня настораживают, например, «инъекция Православия», или «конвоировать человека в храм». Как будто человек не знает, что ему это нужно, но ему сделали нужную инъекцию. В этом есть какая-то нарочитость.
Мы сегодня говорили о том, что не нужно иные конфессии унижать и оскорблять. Из вашего замечания невозможно не вспомнить практику римо-католицизма разных эпох, в частности Крестовый поход против альбигойцев начала XIV века. Альбигойцы - это жившие на юге Франции еретики, антикатолически настроенные, которые имели свои религиозные воззрения. Папа Римский в очередной раз призвал к Крестовому походу против них. Во время осады одного из городов, когда этот город должен был быть взят, военный командир обратился к папскому легату с вопросом: «В городе много еретиков, но там много и католиков. Как отличать одних от других?» На это легат, подумав, ответил: «Бейте всех подряд. Господь разберет». Вот вам практика иной конфессии. Для Православия это совершенно дико и невозможно. В истории Православия могли случаться единичные эпизоды насильственного обращения, но это не характерно для нашей веры. Православные авторитеты всегда выступали против этого и строго предупреждали о ненасилии.
Крещение Руси в X-XII веках проходило в основном без крови, без насилия. Как об этом узнать, как убедиться в том, что Крещение Руси было ненасильственным? По количеству мучеников. Когда происходит насильственное обращение кого-то в христианство, волей-неволей появляются те христиане, которые были убиты противоположной силой в военных столкновениях. Русская Церковь тех времен если знает таковых, то в северо-восточной части тогдашней Руси, при конфликтах с угро-финскими племенами, а на основной территории современной центральной и южной России никакого мученичества не было. А раз не было мученичества, значит, не было сопротивления.
Первоначальный вопрос: почему Церковь должна привлекать людей? Потому что Господь заповедовал именно это: «Идите, крестите людей во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа». «Идите и везде распространяйте христианство», - это Его личный призыв. И мы обязаны это делать. Если мы православные верующие, то мы, исходя из универсальности христианской веры (Господь приходит в этот мир для всех, для каждого человека), должны в этом направлении проявлять усилия. Но какие усилия - насильственные или не насильственные? Проповеди словом, несение просвещения, или же много других вариантов? Никаких других вариантов быть не может, кроме проповеди, миссии и собственного примера.
Существует документ, который я рекомендую всем изучить: «Основы миссионерской концепции Русской Православной Церкви», он принят в 2008 году Священным Синодом. Там четко проведена линия о том, что никакого насилия (имеются в виду не только насильственные действия, но и любой обман, коммерциализация этого дела) быть не должно.
В 90-е годы к нам приезжали представители других конфессий, в основном протестантских тех или иных толков. Они раздавали какие-то предметы, чтобы подманить к себе последователей, но им это плохо удавалось. В XVIII веке, который был тоже очень тяжелым для Русской Церкви, некоторые российские миссионеры, обращаясь к жителям Алтая, Южного Урала, Сибири, привлекали их в Церковь тем, что дарили серебряный рубль каждому приходящему и принимающему крещение. Казалось бы, почему не подарить человеку серебряный рубль? Но, в те времена это была немалая сумма, особенно для малокультурных племен, поэтому кто-то приходил и по два раза крестился, чтобы получить дополнительный рубль. Тем самым было доказано, что это дело бесплодное: никакого специального материального стимула, связанного с миссионерской работой, не следует вносить.
Ведущий: Денис Береснев
Расшифровка: Людмила Кедысь
Как и любая крупная организация, Церковь сегодня вынуждена решать самые обычные административные вопросы. В Московской Патриархии, как в любом учреждении, есть и бухгалтерия, и отдел кадров. И все-таки, у церковных организаций своя специфика. О ней нам рассказывает юрисконсульт Московской Патриархии Ксения Александровна ЧЕРНЕГА.
Оксана Александровна ЧЕРНЕГА родилась 1 мая 1971 г. в Москве. В 1993 году окончила ВЮЗИ. В 1998 г. защитила кандидатскую диссертацию. Работала старшим преподавателем кафедры гражданского и семейного права МГЮА. С 2003 года - профессор кафедры гражданского и предпринимательского права Академии труда и социальных отношений. С 2001 года преподает в Московской духовной академии. С 2004 г. является юрисконсультом Московской Патриархии.
Ксения Александровна, Вы работали не только в церковных, но и в светских организация. Скажите, в чем Вы видите основную разницу?
Думаю, назвать мою нынешнюю деятельность “работой” не совсем правильно. Скорее это… служение, что ли? У меня лично не получается относиться к Церкви как к обычному работодателю, и ограничиваться тем, что соблюдать Трудовой Кодекс, приходить вовремя, работать по восемь часов и получать в кассе зарплату. Работая в Московской Патриархии, я в первую очередь остаюсь православной христианкой, а уже потом юристом.
И надо сказать, что такой настрой помогает мне легче усваивать особенности своего служения. Ведь Патриархия не похожа на обычную канцелярию. Здесь есть своя специфика, которую трудно понять со стороны.
Я знаю, что многие представляют Церковь как некое министерство с громадным раздутым штатом, бюрократической рутиной и прочим. Конечно, здесь есть и бухгалтерия, и отдел кадров, но все равно здесь все по-другому, не так как в обычной конторе или, тем более, фирме.
Лично про себя скажу - мне здесь интересно. Мой рабочий день - с десяти до пяти, но я могу прийти рано утром, а уйти чуть ли не за полночь. Просто потому что мне нравится.
Мой путь сюда начался еще в институте. До той поры я, как и большинство знакомых мне людей, была равнодушна к религии. Родители, хоть и были обвенчаны, но церковной жизнью не жили. Крестили меня еще в детстве, но это была заслуга бабушки - женщины из простой деревенской семьи, где были сильны старые традиции.
Я училась на втором курсе, когда неожиданно умер один мой близкий родственник. Он был верующим человеком и убеждал меня, что Бог есть и нужно ходить в храм. Я спорила с ним. Вообще, вера в Бога казалась мне чем-то отжившим, я считала ее уделом старых или страдающих какими-то недугами людей… И вот мой родственник внезапно умер. Его отпевали в храме. Все утешали его осиротевших сыновей и вдову. А я, стоя у гроба со свечой в руках, неожиданно для себя осознала, что Бог есть и человеческая душа бессмертна. Это осознание стало тем малым зернышком, из которого проросла моя вера.
Однажды на старинной иконе я прочитала слова: “возьмите иго Мое на себе… и обрящете покой душам вашим ”. Они глубоко запали мне в душу и, думаю, что к Церкви меня заставило обратиться именно желание обрести душевный покой. В те годы, во времена перестройки, было много будоражащих душу событий, много трагедий и неожиданный перемен. Помню, что на меня большое впечатление произвели танки, тихо движущиеся к центру Москвы по Кутузовскому проспекту мимо моего дома… Именно тогда я стала все чаще бывать в храме, прогуливая лекции, оставив привычный круг знакомых и дел. Не думаю, что это было бегство от жизни. Скорее это была попытка постигнуть глубину жизни, чтобы понять свое место в ней. Я полюбила храм, богослужение. И с тех пор не мыслю себя вне Церкви.
Ну а начав заново открывать для себя Православие, я сразу же захотела принять какое-то деятельное участие в жизни Церкви. Я училась в Московском юридическом институте (ныне Академии), а потому и занятие выбрала “по специальности” - в юридической службе при одном из московских храмов.
Мы консультировали как духовенство, так и мирян, помогали им отстаивать свои права на свободу вероисповедания. Так что в Патриархию я пришла уже с определенным жизненным опытом. Думаю, Господь увидел мое желание служить Церкви и верующим, потому и привел сюда.
- В чем конкретно состоят ваши обязанности?
Их круг довольно широк. С одной стороны, приходится оказывать юридическую помощь монастырям, приходам и другим церковным учреждениям, а порой и просто духовенству или православным мирянам. С другой - Церковь пытается отстаивать свои права на более высоком уровне, непосредственно при разработке законов.
Как вы знаете, в 97-м году у нас в стране был принят новый закон “О свободе совести”, и в его преамбуле отдельная статья посвящена Православию и другим “традиционным религиям” нашей страны. Из-за этого многие критики Церкви утверждают, будто в нарушение Конституции Православная Церковь сумела получить какие-то особые льготы. Но это не так.
Преамбула закона носит чисто декларативный характер, о роли “традиционных религий” в ней сказано просто “для красоты”, а в основном тексте все совсем по-другому. В нем, напротив, слишком сильна тенденция к уравнению. Православие, ислам, буддизм поставлены там в равные условия не только с новыми религиями, но и с крайне опасными тоталитарными сектами, которые сегодня, к сожалению, могут довольно легко получить регистрацию, после чего сразу же потребовать себе полный набор прав.
Или, например, знаменитая 19-я статья того же закона. В соответствии с ней, духовные учебные заведения (к примеру, семинарии) имеют право на получение лицензии, но не могут быть аккредитованы. В результате, учить они могут, а выдавать дипломы государственного образца - нет. Доходит до того, что представители религиозных организаций не могут устроиться на работу экспертами в государственных советах и комиссиях по проблемам религий.
И таких примеров довольно много.
Ну а что касается предвзятости законов, достаточно сказать, что конфликт вокруг знаменитой выставки “Осторожно, религия!” выявил весьма показательный факт: российское законодательство в области оскорбления чувств верующих, оказывается, гораздо либеральнее зарубежных. У нас за это предполагается только штраф, а в других государствах - тюремное заключение.
- Но это все глобальные проблемы, а как быть с соблюдением прав рядовых верующих?
Здесь тоже есть свои сложности. Открытого притеснения религиозных свобод в России как будто бы нет. За взгляды сегодня с работы не увольняют. Точнее сказать, не делают запись об этом в трудовой книжке. Но бывает по-разному… Я сама столкнулась с серьезными проблемами, когда случайно проговорилась на основной работе в МГЮА, что преподаю в семинарии, и меня просто выгнали. Практически сразу нашелся формальный повод для увольнения, причем было совершенно очевидно - настоящая причина именно в неприятии такого “совместительства”.
И это отнюдь не единичный случай. К примеру, не так просто сегодня защитить диссертацию на тему, связанную с Церковью. Буквально недавно мы столкнулись со случаем, когда в одном из педагогических вузов человек так и не смог защитить диссертацию по проблемам религиозного образования. Тему долго не могли согласовать, меняли, перестраивали… В результате все сошло на нет. Диссертацию просто “зарубили”.
В таких ситуациях отстоять свои права без грамотной юридической поддержки практически невозможно. И тут встает вопрос - где ее взять?
Парадокс в том, что никакой “православной” правозащитной организации в нашей стране сегодня не существует. Приверженцы Русской Православной Церкви, которая в глазах некоторых людей выглядит эдаким могущественным и попирающим всех монстром - беззащитны перед антирелигиозным произволом!
Правда, в Церкви не сидят сложа руки. При некоторых приходах работают юридические консультации. К примеру, в Москве при домовом храме МГУ во имя Святой великомученицы Татианы. В ней студенты и преподаватели юридического факультета на добровольных началах консультируют всех желающих.
- Как Вы считаете, правовая ситуация в нашей стране изменится?
Хочется верить, что да. Сегодня большинство проблем связано с наследием советской эпохи. Отношения Церкви и государства до сих пор до конца не определены. До 1997 года, к примеру, вопрос о возвращении Церкви храмов решался просто адресными распоряжениями, от этого у нас было еще больше путаницы. Да и сегодня отдельный закон о возвращении церковного имущества находится еще только в стадии разработки. Над этой проблемой бьется не только Церковь. Существует комиссия при правительстве, в нее входят и чиновники, и представители различных конфессий.
Думаю, пройдет время, и ситуация изменится к лучшему.
Фото Евгения Глобенко