Марина Гаевская
16.08.2006
"АБСЕНТ"
Есть спектакли для развлечения - их ныне большинство, есть - для размышления или чаще для разгадывания режиссерских шарад - их предостаточно, а есть спектакли для души - их немного. Постановки Ивана Поповски в Театре музыки и поэзии п/р Е. Камбуровой - из последних. "Абсент" - своего рода вторая часть дилогии, начатой спектаклем "P.S.Грезы..." по песням Шумана и Шуберта. Обе постановки воспринимаются как нечто целое, хотя они, конечно, различны и по настроению и по атмосфере. А именно настроение и атмосфера определяют внутреннюю суть этих спектаклей, их неуловимую прелесть. В "Грезах" больше немецкой жесткости, рациональности и сочного юмора. В "Абсенте" - французского шарма, праздничного веселья и лирической задушевности. Сюжет как таковой отсутствует, есть скорее миниистории, воплощенные через песни-новеллы четырьмя певицами-актрисами Еленой Веремеенко, Ириной Евдокимовой, Анной Комовой и Еленой Прониной. "Абсент" полон мелодиями Клода Дебюсси и Мориса Равеля, Габриэля Форе и Грегорио Аллегри... И, конечно, царствует над всем ностальгически обворожительный французский шансон, который, как крепкий абсент, погружает в мир грез, фантазий и воспоминаний об уютных парижских кафе и шумном, поэтически бесшабашном мире богемного Монмартра. Или же отсылает во времена Тулуз-Лотрека и Ван Гога, Варлена и Рембо, Мопассана и Бодлера. Музыка света, звука, пластики, мерцающих свечей и лазерных всплесков обволакивает и зачаровывает настолько, что не хочется выходить за стены по-домашнему уютного театра и вновь погружаться в нашу повседневную суету.Постановка, пространство, пластика - И. Поповски.
Музыкальная композиция О. Синкина.
Художник по костюмам И. Ютанина.
Изящное попурри из французского шансона, классики, кабаре и лазерного шоу в режиссуре Ивана Поповски.
Македонец с воландовской внешностью ставит в Москве изысканные спектакли, балансирующие на грани жанров. Премьера его «Абсента» состоялась весной 2005 года в , далеко от театрального центра столицы. Видимо, поэтому СМИ обошли спектакль своим вниманием. Концерт-галлюцинация — так определяет жанр постановки — начинается с перформанса: зрителей провожают в зал по узкому коридору, освещенному зеленоватым светом; из всех гримерок, ниш и закутков выглядывают музыканты. Они играют и поют, повсюду мерцают бокалы и бутылки с бутафорским ядовито-зеленым зельем. Даже бабушка-вахтер в таком интерьере напоминает Любительницу абсента . Кажется, атмосфера кабаре, сгущаясь, приближается к консистенции полынного напитка.
Крохотная вытянутая двухъярусная сцена вплотную прижата к нескольким зрительским рядам — весьма искусно организует это неудобное пространство. На балконе за полупрозрачной занавесью играют музыканты, а внизу за столиками бара в фривольных позах сидят, а то и лежат ниц четыре девушки — очевидно, они уже отведали 70-градусного эликсира. Они поочередно приподнимаются, поют на французском, а потом вновь падают без сил. В программке подробно перечисляются все звучащие со сцены песни, но убедительно просит зрителей не пытаться вникнуть в их содержание и вообще забыть на время спектакля французский язык, доверившись самой атмосфере парижских кафе позапрошлого века. Ее режиссер создает из сочетания баловства, призывной распущенности, стилизаций под ретро и почти кинематографических приемов, напоминающих съемку через фильтры, размывающие контуры. В мизансценах то и дело угадываются сюжеты и композиции картин , и . Неуравновешенное состояние нетрезвой женщины, разгульной и тоскующей, передает, выстраивая сумбурную череду печальных песен, шаловливых сцен и медленных гулких вокализов.
Апофеоз абсентного буйства — лазерное шоу, которое устраивает в крохотном зале, раздвигая пространство и создавая у зрителей иллюзию головокружительного опьянения. В клубах театрального дыма два горизонтальных луча с ядовито-зеленым светом проходят сквозь и над зрителями — режиссер как будто погружает публику в огромный изумрудный бокал; разводы искусственных облаков оживают от любого движения.
Сдал незаметный экзамен — взялся за опасный декадентский материал, который, казалось, сам исподволь подталкивал его к пропасти пошлости. Сплавил эклектичный, разностильный набор в цельную композицию, одновременно атмосферную и доступную для понимания. И незамеченность этого успеха на данный момент объясняется только одним фактором: театральным журналистам было лень ехать к Камбуровой в Хамовники.
moscultura , http://moscultura.livejournal.com/271155.html и tushinetc удалось посмотреть спектакль театра Елены Камбуровой и режиссера Ивана Поповски "Абсент" http://kamburova.theatre.ru/events/absent/
Перед показом с интересом изучала программку зеленого цвета, читая цитаты великих, проникалась абсентным настроением.
Абсент (от французского «absinthe», горькая полынь, Artemísia absínthium) или зелёная фея. Известно, что этот 70-градусный напиток может быть опасен, при злоупотреблении связан с галлюцинациями, страданиями и смерть, а потому неоднократно запрещался в разных странах. Но сколько же творческих людей оставили о нем свои воспоминания!
И вот сцена, разделенная на 2 уровня. Верхний - там музыканты и мужчины - посетители кафе. Нижний - 4 столика, 4 венских стула, 4 уставшие девушки. Каждая поднимает голову и рассказывает свою историю, а потом они рассказывают историю вместе...
"Абсент" Ивана Поповски - это удовольствие для глаз и слуха.
Для глаз - девушки, как будто сошедшие с картин Тулуз-Лотрека или со старых фотографий про Мулен Руж. Их черные платья, туфли на тонких каблучках (туфель в одной из сцен становится неожиданно много), шляпки, белоснежные нижние юбки и панталоны, чулки, стройные ноги, прекрасные руки, лица и волосы. Их движения - гротескные, изломанные или женственные, хореография, завораживающая пластика, их образы, темперамент, перемены настроения.
Для глаз - цвет: сначала черно-белая графика, после - выплеск алого, неоново-зеленый в лучах, разрезающих пространство, в порхающих мотыльками барабанных палочках. В зеленом масляном абсенте тонут к конце спектакля сцена, актрисы и зрительный зал.
Думаю, что такое цветовое решение не случайно. Абсент классифицируют по цвету: зелёный - классический, оттенки могут быть от изумрудного до светло-зелёного, красный абсент - с экстрактом граната, чёрный - для его создания используют не листья, а корни полыни. Есть еще желтый абсент.
"Картины Тулуз-Лотрека целиком написаны абсентом" Гюстав Моро.
Удовольствие для слуха - французский язык, фоном - гул французского кафе; инструменты - спектакль начинается с выхода аккордеониста в зал, аккордеоном провожают зрителей из театра. Звучат скрипка, виолончель, флейта, фагот, фортепиано и гитара. Действо развивается по нарастающей - от французского интимного шансона (Domino, domino), щебетания и кокетства, к торжествующей классике (Равель и Дебюсси).
Для слуха - прекрасное пение. Голоса звучат великолепно и когда актриса, закрывшись волосами, почти не отрывает голову от стола, и когда девушки лежат на столах на спинах или вместе танцуют канкан, не говоря уже о классических позах оперных богинь в последних сценах.
«Абсент» и есть галлюцинация, не покидает на протяжении всего действия. Ещё в фойе театра зрителя струится ядовито-зелёный свет, а зрителя встречают музыканты. Сцена поделена на два этажа: сверху, под дымчатым пологом, поместился оркестр во главе с Олегом Синкиным, внизу в полумраке – четыре стола, на которых лежат пьяные девицы ( , Анна Комова, Елена Пронина, Елена Веремеенко). Вскоре они проснутся, и ближайший час будет наполнен невообразимым пением этих сладкоголосых сирен: и непременно на французском. В спектакле нет ни одного сказанного слова, ровно как нет и ни одной русской фразы. Но между зрителями и актрисами – полное взаимопонимание.
«Абсент» - это череда разных по настроению музыкальных номеров, этюдов, отрывков. Это бестиарий, пропетый ангельскими голосами. Высокий, кристально-чистый космический голос Евдокимовой перекрывает даже инфернально-низкий тембр Анны Комовой. В какой-то момент пение становится похожим на церковное – и в следующую секунду на сцене уже творится подлинная вакханалия. Прекрасные феи задирают кружевные юбки, танцуют на столах, плюются друг в друга бумажками, играются туфельками и просто бесчинствуют. «Мулен Руж», да и только. Когда круговерть образов уже сливается в невообразимый пёстрый хоровод, приходит какое-то тягостное забвение: под «Болеро» Равеля по сцене запорхают бабочки, а зал затопят зелёные лучи. После наступит утро, но не похмельное пробуждение, а лёгкая, нежно-розовая заря. Конечно, так не бывает, но почему бы не представить?
При высочайшем классе инструментального, вокального и актёрского исполнения главным в «Абсенте» всё же является постановка. Иван Поповски, бесспорно, режиссёр, приблизившийся к гениальности. Он находит красоту во всём, выделяет её квинтэссенцию из звуков, музыки, цветов, тканей, из человеческих тел и тишины. Наверное, работать с таким человеком – несоизмеримое счастье для артиста. Режиссёр, который до сих пор говорит по-русски с акцентом, чувствует мелодию языка как никто другой – так он прочувствовал стихи Гумилёва в «Отравленной Тунике», возведя их в какое-то иное измерение, так заставил понимать немецкие арии в «Грёзах». В «Абсенте» его языком становится французский. При постановке «Абсента» главной задачей было «сделать так, чтобы из поэзии, музыки, которая самоценна, возвышенна, нематериальна и неосязаема, не сделать что-то плотское и материальное при „переводе“ ее в театр. Это становится возможным, если отдаешься чувствам, полету прекрасной музыки и делаешь не сюжет, как принято в театре, а нечто, в основании чего - толчок на уровне эмоций». Именно на уровне эмоций и воспринимает эту безудержную феерию зритель, и на уровне эмоций преподносят её актрисы. После «Абсента» уже реальность кажется какой-то ирреальной. С головой погрузившись в пьянящую Францию, неожиданно выныриваешь в Москве на Спортивной, и это отрезвление всё же даётся непросто.
"...Первая стадия -- как обычное питье, во второй ты начинаешь видеть чудовищные и
жестокие вещи, но если сдашься, ты войдешь в третью и увидишь то, что хочешь
видеть, всякие чудеса".
Так говорил Оскар Уальд об абсенте.
Этому изумрудному напитку необходимо три ступени, чтобы заставить вас окунуться в
ваши видения, основанные на подсознательных желаниях и порывах, в чудеса и
красочные метаморфозы реальности, Абсент-спектакль проделывает это с вами с
первого раза.
В нем все необычно с первых шагов к залу. Разве вы могли себе представить, что для
того, чтобы занять свои места вас проведут через длинный темный коридор, освещенный лишь светом свечей, где гримерные комнаты актеров будут
распахнуты настежь, а их хозяева будут стоять в дверном проеме и наигрывать на
струнах Францию? Но не этого ли вам всегда хотелось, пробраться, проскользнуть за
грань обычной зрительской дозволенности, которая после последнего поворота
приводит вас в крохотный зал с местами в три ряда, а актеры, словно забытые куклы
застыли на расстоянии вытянутой руки. И весь спектакль они будут так близко, что вы
сможете разглядеть шов на платье, выбившийся локон из прически, родинку на
декольте, цвет помады и огранку перстня, надетого поверх черной сетчатой перчатки.
Вы будете чувствовать дыхание актеров и ощущать вибрацию их голоса.
В спектакле полностью отсутствует сюжет как таковой, только лишь череда
пробуждений и обратных погружений в объятия "зеленой феи". Но при этом эти качели
сознания насыщены эксцентрическими зарисовками, своеобразной пластикой, порой
переворачивающей героинь практически кверх тормашками и открывающей вид на
всю длину их прекрасных ног, обрамленных в черные сетчатые чулки под стать их
образу. Ноги красивы, но мне необходимо время, для того чтобы переосмыслив
увиденное, понять, что же еще хореограф и режиссер Иван Поповски хотел донести до нас, зрителей, кроме их изящных изгибов. Надо полагать, что все же была какая-то более высокая цель, ибо создавать такие неудобства, как пение практически вниз головой, для своих артисток только ради ног мне кажется слишком изуверским и нелогичным ходомв построении пластики. Хотя, зачем же я ищу логику, употребляя абсент?
На протяжении всего спектакля героини находятся под воздействием волшебного
напитка, даже в моменты пробуждения, ибо они так коротки, что полностью вернуться
в существующую реальность они не успевают. Абсент – теперь он их реальность.
Обычно опьяненные женщины становятся либо вульгарными, либо добрыми и вселюбящими, либо злыми и всёненавидящими, либо бесконечно очаровательными. Четыре наших спутницы в заабсентье превращаются именно в последних. У некоторых это получается на столько великолепно, что вы влюбляетесь в эти неуверенные шаги, сочетающийся с совершенно невинным непонимающим взглядом, нелепые движения и расплывающуюся в блаженстве улыбку с первого раза.
Единственное, что остается трезвым и непоколебимом в этом действии -- это музыка.
Прекрасные инструментальные произведения французских классиков и чарующие
мелодичностью языка французские песни. Мне жаль, что из этого языка мне удается
преобразовать в русский лишь некоторые слова и словосочетания, ибо вопреки
замечаниям на программке о том, что вам совершенно ненужно понимать смысл текста
и даже более, в ней же рекомендуется забыть французский язык на время спектакля,
если вас все же угораздило его знать:) мне бы хотелось не только наслаждаться общей завершенной композицией, преподносимого мне искусства, но и добираться до его сути.И я категорически не согласна с подобными напутствиями, так как считаю и абсолютно в этом уверена, что понимание текста ни коем образом не может отвлечь мое я от слияния с музыкой и голосами исполнителей.
Небольшое пространство, на час уносящее вас в далекую и хмельную Францию, с минимальным набором реквизита, как живая субстанция, постоянно преображается и перерождается в новые образы, смыслы и рисует вашему воображению всё новые и новые картины. Повсюду вас подстерегают сюрпризы, которые технически очень грамотно продуманы. Сегодняшний вечер в Театре Камбуровой стал дня меня второй порцией Абсента, поэтому на эти вещи я особенно обращала внимания. Но хождения по столам и соседствующим предметам мебели, заставляют сердце не раз замирать на долю мгновения при пошатывании последних. Отличная находка с взмывающими в верщины небытия стульями:) Конечно, их полету помогают человеческие руки
музыкантов, которые появляются на балконе второго этажа в самый интересный с их точки восприятие момент. И даже я, со всей своей девяносто семи процентной ангельской невинностью (которой меня наградил интернет-тест) не могу ни задуматься, какие l"paysage им открываются...
Момент с переоблачением я воспринимаю не иначе как апофеоз пути в изумрудном пространстве, как момент перехода одной реальности в другую, где, продолжая находится под воздействием семидесяти градусной температуры, каждая из героинь становится тем, чем по-настоящему хочет стать ее подсознание. Вспомните, если вы уже видели и представьте, если только собираетесь, одна девушка свою старую кожу из былой реальности, уже окончательно ставшей ей чуждой,сворачивает в сверток и начинает его баюкать, как ребенка, другая натягивает на себя отброшенное
платье большим воротником, присущим обычно комедиантам. Они приходят туда, откуда им уже не захочется возвращаться. И именно поэтому мы слышим здесь "Болеро" Мориса Равеля, с его гиптозирующей структурой ритмической фигуры и постоянным, неотступным напряжением, нарастанием, развитием, из-под влияния которого вырваться практически невозможно.
Пожалуй, я более не буду открывать остальные неожиданные заготовки, которые опрокидывает Абсент на своего зрителя, иначе это будет по меньшей мере нечестно с моей стороны, раскрывать все секреты, да еще на самый верх выставлять карты собственного мнения.
Поэтому подводя итог, скажу, что Абсент алогичен, абстрактен, сюрпризиален в каждой минуте, и заканчивается также быстро и внезапно, как и бутылочка его одноименного прародителя. У вас останется море вопросов, но вам обязательно понравится. В своем эффекте абсенты точно также, абсолютно сходны.